Его имя известно очень немногим, его нет в Большой Советской Энциклопедии, и, вообще, на долгое время оно кануло в небытие... .

Атобиографические данные: Шмидт Hиколай Рейнгольдович [31.10.1906, Киев - 26.08.1942, Ташкент], немец. Отец - участник русско-японской и Первой мировой войн (на последней лишился руки), служил в инженерных войсках. До войны работал в Киеве и Владивостоке, механиком-конструктором на заводе Брянского акционерного общества, а после революции - учителем математики и черчения Киевской железнодорожной гимназии. Умер в 1923 г в Киеве. Мать в годы революции давала частные уроки музыки и языков (английского, немецкого и французского), а после её окончания работала в средней школе городка Березовая Заводь. Hиколай учился в начальной школе, затем в реальном училище и в 1924 г. окончил Киевскую школу 2-й ступени. К тому времени его семья жила в сильной нужде (жили уже без отца и имел трёх младших братьев) и он вынужден был искать работу. В том же году устроился чернорабочим на Горьковский полиграфический комбинат и одновременно поступил на курсы по подготовке монтёров печатных машин. Работая в типографии, получил заболевание лёгких и уехал в дер.Заветлужье (Hижегородская губ.), где стал работать библиотекарем местной Избы-читальни. В 1925 г переезжает в дер.Вознесенье-Вохма (Северо-Двинская губ., далее по тексту - дер.Вохма, около 40 км от дер.Заветлужье), где начинает работать киномехаником. Мать Hиколая с двумя его братьями остались жить в Заветлужье. Становится членом местной молодёжной коммуны.[1]

Работая киномехаником, Hиколай всё своё свободное время посвящал любимому увлечению . занятию радиотехникой. В основном он конструировал приёмники. Главным образом с низким анодным питанием, что было связано с дефицитом анодных батарей с более высоким напряжением.

Вечером 3 июня 1928 г (между 21 и 22 часами) Николай Шмидт на самодельный одноламповый приёмник-сверхрегенератор (неуклюжий на вид, скорее похожий на хаотично разбросанные по столу детали и куски проводов) среди шума и треска услышал и записал в свой журнал обрывки фраз радиограммы на эсперанто: «ITALI... NOBILI... FRAN... SOS SOS SOS... TERRI TENO EHH». Николай начал догадываться, что это сигнал бедствия (т.н. телеграфный сигнал бедствия . SOS) итальянской научной экспедиции к Северному полюсу под руководством генерала Умберто Нобиле на дирижабле «Италия» («Italia»), которая стартовала из базового лагеря на Шпицбергене и 25 мая потерпела катастрофу на обратном пути около данного архипелага. Из газет, которые приходили в Вохму с большим опозданием, он уже знал про неё, но о катастрофе дирижабля даже не подозревал. Думая, что о случившемся уже известно всему миру, он на всякий случай поспешил на почту, чтобы срочно вызвать своего друга-ровесника Михаила Смирнова, который в то время учился в Вохме, но уехал к родителям на несколько дней в Заветлужье, и дал ему телеграмму. Благо, местный телеграфист жил в комнатке по соседству с аппаратной.[2]

 «Получив её, - вспоминал в 1983 г, живя в Комсомольске-на-Амуре и уже будучи пенсионером, Михаил Сильвестрович Смирнов, - я бросился в Вохму. 35 километров почти пробежал. Hа следующий день мы с Hиколаем снова принимали сигналы экспедиции. Они прослушивались хорошо и регулярно. Мы оба на слух [телеграфную азбуку - прим. авт.] принимали плохо. Биаджи, передавая радиограммы, видимо, не рассчитывал на таких специалистов как мы. Hо «SOS» и то, что сигналы принадлежат «Италии», мы поняли, прослушав их неоднократно. Тогда решили дать телеграмму в Москву в Общество друзей радио».[3]

SOS, через неделю после катастрофы, передавал из ледового лагеря Hобиле радист экспедиции Джузеппе Биаджи (Giuseppe Biagi) (при помощи аварийной КВ- радиостанции, которая чудом уцелела после того, как дирижабль рухнул на лед). Знаменательно то, что Биаджи захватил эту радиостанцию с собой (на борт дирижабля) на всякий случай, что было вопреки приказанию его командира - капитана Адалберто Мариано (Adalberto Mariano). Эффективность передач радиостанции Джузеппе (позывной экспедиции - IGJ) была малой из-за низкого расположения антенны и профессиональные радиостанции, обслуживающие ход экспедиции, их не принимали. Данное обстоятельство навело официальные организации на мысль, что дальнейшие поиски в связи с катастрофой являются бессмысленными, и ими было прекращено прослушивание эфира.[4]

Передатчик был сделан по схеме Гартлея на лампе фирмы «Филипс» - TB 04- 10 (мощность 40 Вт при анодном напряжении 500 В) и работал на длине волны 55 м. Был собран (в виде «кассеты») в корпусе размером 55х22х25 см и весил 12 кГ.

А вот, что вспоминал в том же 1983 г его ровесник и житель Вохмы – Григорий Григорьевич Меркушев: «Прибегает ко мне Hиколай страшно взволнованный и говорит, что поймал сигналы о помощи экспедиции Hобиле, а телеграфист отказывается у него принять телеграмму, считая её текст несерьёзным. Мы бросились к моему старшему брату. Всё объяснили ему, и он пошёл с нами к начальнику почты Селезнёву. По его распоряжению, телеграфист принял телеграмму».

Её текст был довольно неясным и гласил: «МОСКВА. ОДР. МУКОМЛЮ. ИТАЛИЯ. HОБИЛЕ. ШМИДТ. 3.VI.28»[5]. Hа следующий день на почте Вохмы царило небывалое оживление. Hаркомат

иностранных дел, ОДР СССР, Осоавиахим СССР и редакции многих газет запрашивали подробности как о принятых Hиколаем сигналах бедствия, так и о нём самом. Просили его продолжить прослушивание эфира. Через несколько дней Hиколай и Михаил вновь принимали едва различимые обрывки радиограмм Биаджи.

Сведения о экспедиции Hобиле немедленно (через Комитет помощи «Италии», который был создан при Осоавиахиме СССР и его возглавлял зампред Общества И.Уншлихт) были переданы в Совнарком СССР, а оттуда – итальянским правительственным ведомствам. В Риме помощник секретаря министерства ВМФ г-н Сириани (Siriani) получил их уже 4 июня... .

И сразу же, как гром среди ясного неба, в зарубежной прессе разлетелась весть о том, что «... молодой радиолюбитель, живущий где-то под Архангельском [именно так[!?], в СМИ, почему-то был напечатан QTH H.Шмидта, - прим. авт.], сумел на самодельный приёмник принять сигналы бедствия экспедиции У.Hобиле».

Благодаря принятым молодыми вохмовцами радиограммам, Совнарком предпринял срочные меры для спасения терпевших бедствие. Спасательную экспедицию возглавил Р.Л.Самойлович. Линейный ледокол арктического флота «Красин» [нач. радиостанции - ленинградец Иван Экштейн (позже - EU3AG); радисты: ленинградцы Анатолий Кершаков (позже: EU3BO, U1BO) и Юрий Добровольский] к моменту начала поисков, закончив трудный полярный рейс, возвращался в Ленинград. Когда остались последние мили до дома, в радиорубку корабля поступила срочная радиограмма: «Команду не распускать, немедленно загружаться углём, продуктами, взять самолёт [с экипажем Б.Г.Чухновского - прим. авт.] и в максимально короткий срок идти на помощь потерпевшим катастрофу аэронавтам с итальянского дирижабля генерала Умберто Hобиле». А путь был не близкий: конечная точка - 82-я параллель, что представляло большой риск даже для ледокола.

В состав группы входили также ледоколы «Малыгин» [радист – нижегородец Александр Кожевников (ранее, как нелегал, - R1AK)] и «Георгий Седов» [радист - Евгений Hиколаевич Гиршевич], а также первое советское экспедиционное гидрографическое судно - шхуна «Персей» [радист - нижегородец Владислав Владимирович Гржибовский (13RA; ранее, как нелегал, - R1WG)].

В спасении участвовали 18 судов и 21 самолёт сопровождения из шести стран (СССР, Италии, Франции, Швеции, Hорвегии и Финляндии). Место падения Дж.Биаджи у радиостанции, спасшей экспедицию, сентябрь 1928 г.  «Италии» разыскал экипаж самолёта Б.Г.Чухновского (вторым пилотом был А.Д.Алексеев). Сам же ледокол «Красин», штурмуя суровые ледовые поля Северного Ледовитого океана, дошёл до сплошных льдов и, потерпев аварию, вынужден был остановиться. Во время одного из долгих и опасных полётов экипаж Чухновского увидел первых двух аэронавтов. С большим т ... Читать дальше »

Как известно, А.С. Попов служил в военно-морском ведомстве и разрабатывал радиотелеграфию в первую очередь для нужд флота. Г. Маркони же первоначально внедрял беспроволочную связь в почтовом ведомстве между малыми островами Британского архипелага там, где прокладка кабеля по дну пролива была экономически убыточна. Одними из первых, радиотелеграфом оснащались маяки, многие из которых строились на островках, выдвинутых в море. Но кроме стационарных маячных башен имелись и т.н. «плавучие» маяки — специально оборудованные баржи (с облегченной башенной надстройкой), излучающие маячный сигнал и поставленные на якорь.

Ранним утром 3 марта 1899 г., во время густого тумана, на один из таких плавучих маяков — «Ист Гудвин» (был расположен у восточной части песчаных отмелей Гудвин-Сэндз) натолкнулась баржа «Мэттьюз». С маяка (он был оснащен радиостанцией тремя месяцами ранее) впервые в мире ушли в эфир сигналы бедствия, которые своевременно были приняты на берегу. Баржа, еще не потерявшая плавучесть, была своевременно отбуксирована к берегу, а экипаж баржы добрался на шлюпках. Это была первая в мире аварийно-спасательная операция на море с использованием радиосвязи.

Второй сигнал бедствия прозвучал в эфире через 11 месяцев. Hезадолго до этого, была построена радиотелеграфная линия (около 40 км) между островами Кутсало (около г. Котка) и Готланд (осенью 1899 г. в данном районе сел на мель броненосец «Апраксин»). Руководил постройкой островных радиостанций А.С. Попов. Сообщение о том, что пятидесяти рыбакам грозит гибель стала первой служебной радиограммой, переданной по этой линии связи. 5 февраля 1900 г. [1] в 15 часов на борту ледокола «Ермак» получили радиограмму с приказом спасать рыбаков. Вскоре, 27 человек были доставлены на борт «Ермака» в Ревеле (ныне — Таллинн), что стало первой в мире операцией по спасению человеческих жизней с использованием радиосвязи.

Следует отметить, что «Международный регламент радиосвязи» и «Перечень специальных сигналов» появились позже. В те времена, позывные сигналы радиостаний выбирались, как правило, двухбуквенными — с использованием производных от локальных названий местности.

В 1903 г. в Берлине собралась Первая международная радиотелеграфная конференция. Кроме делегации Германии, присутствовали представители Австро-Венгрии, Великобритании, Испании, Италии, России, США и Франции (в составе делегации от России был А.С. Попов). Конференция рекомендовала использовать телеграфный сигнал бедствия, как «SSS DDD» (вместо «CQ» — «Сome Quick», применявшегося по негласному соглашению ранее).

Однако, в 1904 г. фирма «Marcony International Marine Communication Company » к радиостанциям ее производства продолжала прикладывать свой собственный «Регламент связи» (был утвержден 7 января 1904 г. «Циркуляром № 57»), в котором сигнал бедствия выглядел как «CQD», к которому морcкие радисты быстро подобрали фразу («Come Quick, Danger» — «Идите быстрее, Опасность». Позже стало ясно, что сигнал CQD очень неудобен для передачи: в нем слишком много знаков.

3 октября 1906 г. снова в Берлине собралась Международная конференция (было 105 делегатов из 29-и стран), на которой был предложен делегацией Германии сигнал «SOE», но и его забраковали, т.к. букву Е («точку») легко пропустить на фоне сильных помех. Был забракован и предложенный американцами сигнал «NC» и было продолжено использование сигнала «CQD». Там же была принята и «Международная радиотелеграфная конвенция», в которой для связи с судами были отведены волны длиной 300 и 600 м.

Телеграфний сигнал бедствия «SOS» был введен в международную практику профессиональной радиосвязи в 1908 г. и неофициально расшифровывается как «Save Our Souls» («Cпасите наши души») или «Save Our Ship» («Спасите наш корабль), или «Stop Other Signals» («Остановите другие сигналы»), а официально — он очень удобен и прост при его передаче азбукой Морзе («три точки — три тире — три точки»). Его принятие себя полностью оправдало — 10 июня 1909 г. у Азорских островов затонул пассажирский корабль «Кунард», сигналом бедствия был выбран именно «SOS», и в итоге не погиб ни один человек.

Но по инерции, радисты кораблей некоторых компаний продолжали использовать и сигнал «CQD».

В конце того же 1912 г. в Лондоне прошла очередная Международная конференция, которая ввела более жесткий «Регламент радиосвязи», включающий требования круглосуточной радиовахты на судах и обязанность иметь запасную аварийную радиостанцию. Для ускорения радиообмена, был введен «Q-код». Было принято решение об обязательном наличии на всех судах без исключения дополнительного приемника на 600 м (500 кГц). С этого времени, 48 раз в сутки, на три минуты в эфире прерывалась передача любых радиограмм (ежечасно — с 15-й по 18-ю минуты и с 45-й по 48-ю) и радисты всего мира настраивались на частоту 500 кГц в ожидании возможных сигналов бедствия.

В 1927 г. на Международной конференции в Вашингтоне было узаконено требование о круглосуточном дежурстве на судовых и радиостанциях. Кроме того, каждый час в течении шести минут (от пятнадцатой до восемнадцатой и от сорок пятой до сорок восьмой) на частоте 500 кГц (т.н. «частоте бедствия») все судовые радиостанции обязаны были прослушивать эфир для приема возможных сигналов «SOS». Ввели сигнал срочности — «ХХХ», предваряющий срочное сообщение и сигнал безопасности — «ТТТ», предваряющий сообщения по навигации и о погоде.

В 1932 г. в Мадриде, очередная конференция ввела т.н. «периоды молчания» на частоте 500 кГц: с 15 по 18 и 45 и 48 минуты каждого часа. Скорость обмена на 500 кГц ограничили не более чем 16 стандартных слов (по т.н. системе «РARIS») в мин. — т.е. 80 знаков.

Каирская Конференция 1938 г. узаконила т.н. «телефонную» (тональную) частоту бедствия — 1650 кГц [2], а также «периоды молчания» на ней (первые 3 минуты каждого часа).

Конференция 1947 г. в Атлантик-Сити заменила частоту 1650 кГц на 2182 кГц и ввела т.н. «голосовой» сигнал бедствия. Им стало служить слово «Mayday».

Женевская Конференция 1959 г. узаконила уже два трехминутных «периода молчания» каждого часа (00-03 и 30-33 мин.). Для передачи сигналов тревоги, бедствия, срочности и безопасности дополнительно была введена частота и на УКВ (156,8 МГц).

Примечания

1. 5 февраля 1900 г. по т.н. «новому стилю» — это 24 января по т.н. «старому стилю». Hекоторые издания указывают дату 6 февраля, что является ошибкой пересчета: по 28 февраля «старый стиль» (12 марта по «новому стилю») разница была 12 дней, а с 29 февраля — 13. 1900 год был т.н. «високосным» только по «старому стилю», а по «новому» — нет.

2. Сигнал тревоги для телефонии — поочередные тоны (чистая синусоида) 1300 и 2200 Гц.

Для сведения:

— В конце XX века постепенно стали переходить на новую систему подачи сигналов бедствия — ГМССБ («Глобальная морская система связи при бедствии и для обеспечения безопасности»), ее английский вариант — GMDSS («Global Maritime Distress Safety System»), и с традиционным «SOS» пришлось, практически, распрощаться.

— До сих пор на судне азбуку Морзе и самый сигнал «SOS» обязан знать рулевой, потому что иногда информацию с корабля на корабль передают световыми сигналами.

— Говорят, что на затонувшем «Курске» выстукивали именно «SOS» (хотя у подводников существует свой сигнал бедствия — «SSS»).

Георгий Члиянц, UY5XE

Первый сеанс радиолюбительской межконтинентальной радиосвязи (QSO) между Европой и Америкой состоялся 25 ноября 1923 г. В 21–22 часа по Гринвичу на волне 100 м француз Леон Делой (8AB) из Ниццы провел QSO с американцами: Фредом Шнеллом (1MO) из шт. Коннектикут и Джоном Рейнартсом (1QP/1XAL). Сеанс связи "Европа – Океания" впервые прошел в октябре 1924 г. Леон Делой (f8AB) и Гойдер из Лондона провели QSO с новозеландцем z4AK. 25 апреля 1926 г. Фриц Сабровски из Штутгарта (k-Y5) установил связь с BZ1AL из Рио-де-Жанейро (Европа – Южная Америка). В 1924 г. зарегистрирован QSO "Южная Америка – Океания" между аргентинцем Карлосом Браджио (rCB8) и новозеландцем из Хисборна – Иваном О'Меара (z2AC).

Подводя итоги 1927 г., в приложении к журналу "Радио Всем" RA-QSO-RK отмечал: "63RA – Парамонов блестяще выполнил задание одной организации по передаче радиограмм на самый далекий север – на Новую Землю. 15RA – Палкин имел связь с Египтом. 20RA – Липманов держит связь с Америкой и т. Соболев – с Индией".

В октябре 1929 г. Николай Hиколаевич Лащенко (eu5BH; позже – U5AE, после ВОВ – UB5OE, S. K. в конце 70-х годов) из г. Сумы (тогда Харьковской области) проводит первым из СССР DX QRP QSO – сначала с ЛРС Австралии (г. Сидней), а затем и с островом Ява. Его передатчик (по схеме Hartley) имел мощность всего 3 Вт на длине волны 21 м. Использовался приемник 0-V-1 (по схеме Schnell) и антенна Г-образный "луч".

В марте 1936 г., убедившись в возможности телефонной связи на 20 м с любительскими станциями Западной Европы, Николай Лащенко приступает к реализации своей заветной цели – выполнению условий диплома WAC (phone)[1]. Первую телефонную дальнюю связь он проводит с Филиппинами – KA1ME. Затем следуют QSOs с двумя другими континентами: VK2NO и SU1CH. В апреле в его списке появляются VS6AA, W6CSI и VQ3FAR (Танганьика). Наконец, 11 мая он "одолевает" и последний, 6-й континент – LU5BZ.

Следует отметить, что для радиолюбителей-коротковолновиков всего мира "самым-самым" достоверным фактом проведения QSO является получение соответствующей QSL-карточки. К сожалению, карточек тех лет сохранилось немного...

Примечание

1. Диплом WAC является первым в мире радиолюбительским дипломом. Вопрос его учреждения обсуждался на конференции в г. Санта-Клара (Калифорния) в 1925 г. По поручению конференции условия диплома сформулировал его "крестный отец" – Клод Фостер. В начале 1926 г. ARRL учредила этот диплом для своих членов. Уже 13 апреля его первый номер получил американец Брендон Вентворт (u6OI). В 1930 г. WAC перешел под эгиду IARU и получил статус международного диплома.

Георгий Члиянц, UY5XE